Юлия меньшова с галиной моррелл. Аркадий красильщиков: удивительная женщина

27.06.2020

«В молодости я часто переживала, что упускаю уникальные возможности, и очень расстраивалась по этому поводу. Только с возрастом я поняла, что поезд удачи останавливается на вашей станции постоянно. Если вы не успели на него, не переживайте, не отчаивайтесь и, главное, не уходите с вокзала. Обязательно придет следующий. Надо только быть готовым впрыгнуть в него, когда он в очередной раз остановится на вашей станции»

Галя Морелл

Выставка Гали Морелл

Галина родилась в московской обеспеченной семье в 1961 году. Обеспечанная семья, МГИМО. Умница, красавица. С 17 лет работала корреспондентом в газете «Правда»,

Галина Морелл журналистка

Проработала там 13 лет, писала про полярную жизнь, так как много времени проводила на дрейфующих полярных станциях. И была счастлива – любимый муж (известный ученый, нефтехимик), двое детей.

Галина Морелл с детьми

А потом произошла перестройка, которую она очень тяжело пережила. Первый муж, не смог себя найти в России 90-х, уехал во Францию. Галина решила остаться на родине, так как считала, что столько впечатлений и такой интересной жизни у нее больше нигде не будет. С ней остались двое детей. Кстати, с мужем у нее и сейчас хорошие отношения, они перезваниваются друг с другом каждые два дня. А разве с этой женщиной могут быть другие отношения? Она настолько искренняя, открытая и заинтересованная в людях. Она влюбляет в себя всех.
Впрочем, от судьбы не уйдешь. Встретив другого мужчину своей жизни, американского летчика-истребителя, Галина все-таки уехала из России в Америку.

Второй муж Галины Морелл

Со вторым мужем она встретилась в Сибири, они влюбились с первого взгляда. У него было четверо детей от первого брака (бывшая жена ушла к другому, который остался с 5 маленькими детьми). Галина стала матерью 6-х детей. Хоть она смеется и говорит, что на самом деле детей у нее уже тогда было намного больше. Ведь с бывшей женой второго мужа и ее новыми детьми она тоже дружит) Ох, запутаешься)) Но не это главное, ведь она считает, что семья никогда не разрушается, она только может расширяться. Все продолжают оставаться близкими друзьями и дорогими людьми.

Галина Морелл с мужем американцем

25 лет Галина прожила в Нью-Йорке, но постоянно путешествовала по миру с мужем (в связи с его работой). Она погрузилась в роль матери, с удовольствием «посещала» школу с детьми, выполняя вместе домашние задания, открывая новый мир для себя и воспитывала детей, скажем… не совсем типично).

Полюбите кобру – и вам не будет страшно.

«Своей главной целью воспитания я всегда считала – научить детей смотреть на мир без страха».

Приведу всего лишь два примера, которые на меня произвели огромное впечатление. Когда она поехала работать с мужем в Индию, то там она определила детей в интернат, расположенный в джунглях. Интернат был организован ее другом для детей, чьи родители никогда не выйдут из тюрьмы – это были дети самых отъявленных преступников.

“Мои дети, которые к тому времени все играли на различных музыкальных инструментах, думали, что вот они приедут в такое место, где детям грустно и плохо, у которых было несчастное детство, и будут устраивать для них различные мероприятия, учить играть на фортепиано, флейте, виолончели и т.д. А получилось наоборот. Вот эти мудрые дети-сироты с безумно страшной судьбой многому научили моих детей”

Галина говорит, что знает – это были тяжелые условия, но она уверена, что это был один из главных и необходимых периодов становления личностей в жизни ее детей. И так она поступила сознательно, чтобы ее дети смогли открыть для себя новые горизонты. И дети ей за это благодарны.

Сын и Галя Морелл на фото

А вот еще один (причем, отнюдь, не последний) период становления ее младшего сына. Он поступил в очень престижный колледж ковбоев в Долине Смерти. Сам захотел, упорно готовился и поступил. 2 года он был оторван от мира. Студенты жили как отшельники. Они все делали своими руками – выращивали пшеницу, разводили живность, сами готовили и обслуживали себя. Семье и друзьям приезжать сюда было нельзя (мамы могли упасть в обморок, увидев условия проживания).

Долина Смерти – это суровая и безжалостная земля. На протяжении 5 месяцев в году жара господствует на этой территории, а в течение последующих 7 месяцев знойная погода лишь немного ослабляет свою силу. Температура летом, обычно выше 50 °C. Но поступить в колледж необыкновенно трудно. Зато студенты сами организовывали себе учебу. Они выбирали себе преподавателей, и любой профессор по их просьбе прилетал к ним и давал уроки – это могли быть занятия танцами или лекции по ядерной физике (на любой вкус). Все оплачивает колледж.

Новый крутой разворот в жизни Гали Морелл

Эскимос Оле Йорген Хаммекен – адвокат, гренландский исследователь и путешественник. Его привел на подмосковную дачу сын Галины Кевин, который стал помощником Оле в экспедиции по российской Арктике. Сын был полон впечатлений после экспедиции и хотел познакомить маму с невероятным человеком. Они встретились и поняли, что созданы друг для друга. Вот как вспоминает первую встречу с Галиной Оле.

Оле Йорген Хаммекен эскимосская жизнь

Я посмотрел ей в глаза и почувствовал, что мое гордое эскимосское сердце провалилось в пропасть, куда-то на Южный полюс - в Антарктиду. Если бы я не знал Кевина, я бы принял ее за подростка. Но на самом деле она была всего на пять лет моложе меня. Выяснилось, что она раньше была в Арктике. Два часа мы говорили с ней про лед, про китов, нарвалов, тюленей и белых медведей, про то, что мы оба любили и понимали, а когда пришло время расставаться, я понял, что уйти не могу. Но и остаться было нельзя. Она была замужем за серьезным американским предпринимателем, миллионером, в молодости летчиком-истребителем. Она жила в манхэттенском небоскребе и, конечно, не собиралась менять свой образ жизни ради меня - эскимоса, родившегося на ледяном острове, чьи предки ходили в шкурах и только недавно перешагнули из эпохи великого оледенения в современный век.

Оле Йорген Хаммекен и Галя Морелл

Но Галя Морелл в 50 с лишним лет поменяла свой образ жизни. Сейчас Галина живет между Москвой, Осло, Гренландией и Нью-Йорком.

Она готова стать настоящей эскимосской женой. А это ведь целая наука, которой учатся с самого раннего возраста.

Наука быть женой эскимоса - Галина Морелл

Муж у эскимосов - охотник, а весь быт лежит на жене. Первым подарком, который Оле мне сделал, был круглый нож улу с костяной ручкой, который в их семье передается по наследству. С помощью этого ножа эскимосская жена строит из твердого снега дом. Окно для ледяного дома она возит с собой в нартах. Раньше в качестве стекла использовался желудок нерпы, а сейчас - кусок пластика. Этим же круглым ножом она разделывает нерпу. Это женское занятие. Меня учили этому мастерству, и я скажу, что сделать это ох как непросто. Если разрежешь нерпу не в том месте, растечется желчь, и всю тушу можно выбрасывать. Но прежде чем начнешь разделывать животное, нужно провести ритуал. Надо взять немножко воды, погреть ее во рту и влить в рот нерпы, которая лежит, развернутая головой в сторону солнца. Эскимосы, таким образом, благодарят животное за то, что оно дало им свое тело.
Также эскимосская жена должна шить одежду, готовить еду, думать о запасах и ублажать мужа, чтобы у него было хорошее настроение.

Раньше жена вставала за час до подъема мужа, чтобы размягчить зубами его сапоги - легкие, как носки, камики, которые чаще всего шьют из шкуры нерпы. За ночь они замерзали, деревенели. Жена, разжевывая кожу минут 30-40, чтобы она стала мягкой, заботилась, чтобы первый шаг в новый день у мужа был комфортным

У Галины наступил период экстремальных арктических экспедиций. Вот небольшие отрывки ее впечатлений.

Мы ходим в звериных шкурах и охотимся с гарпуном. Мы пьем живую кровь и порой не моемся месяцами. У нас треть года длится ночь, треть – день, а все остальное время – сумерки. Мои друзья искренне жалеют меня. Мой переезд из Манхэттена на север Гренландии они рассматривают как опрометчивый шаг назад – в каменный век, в антропогеновое время, в великое оледенение. Но это, конечно, с какой стороны посмотреть – если из космоса, то не нужно быть Эйнштейном, чтобы увидеть, что мне сильно повезло. Ведь теперь я живу там, где живет настоящая элита мира. Потому что выше нас не живет никто

путешествие Оле Йорген Хаммекен и Галины Морелл

Вместе с Оле на маленькой открытой лодке они преодолели по Северному Ледовитому океану 4000 км. Два месяца они жили бок о бок, умываясь ледяной забортной водой, остерегаясь белых медведей, огибая айсберги, засыпая на дне лодке, попадая в сильный шторм. «Пережив этот поход, мы стали едины и поняли, что будем вместе»

Проекты Галины Морелл.

Цирк на льду -фото Г. Морелл

Один из первых проектов Галины – танцы на льду. Она танцует в платье, босиком в минус 35 градусов.

Иногда оступается и падает в ледяную воду… «Если переживешь первые 7 минут, когда возникает чудовищная боль, то потом уже не холодно, а, наоборот, ощущаешь неземное блаженство»

Галина побывала на Чукотке, Аляске, в Якутии. Она находит самые отдаленные вымирающие поселения эскимосов, собирает их истории и легенды, устраивает музыкальные спектакли, цирковые представления, используя в качестве сцены дрейфующие льды и привлекая местных жителей в эти представления.
Галина Морелл с Оле основали «Культурную Экспедицию Аваннаа». Цель экспедиции - помощь творческим людям, живущим в изолированных населенных пунктах, а также борьба с эпидемией самоубийств среди подростков в северных поселениях.

Они стали настоящими родителями для сотен детей, они стали друзьями для людей, которые потеряли веру в жизнь.

«Со мной часто связываются люди из газет, которые видели мои арктические снимки, и просят сделать социальный репортаж про алкоголизм, наркоманию. Но они не понимают, что я этим не занимаюсь. Я работаю с очень многими людьми - бывшими алкоголиками, и точно знаю, что если человека показывать алкоголиком, ужасным-кошмарным, то ему будет от этого только хуже. Я делала, например, колоссальный проект - очень большие портреты бывших алкоголиков и просто алкоголиков размером два метра на метр, на которых они выглядели как самые красивые люди в мире. Они смотрели на эти портреты и говорили: «Боже, впервые в жизни кто-то меня увидел таким, это действительно я».

После 50 лет, если не любить, очень скоро станешь старым.

Галя Морелл любит Север и благодарна ему за то, что он возвращает человека к своему настоящему «я». Она научилась ценить каждое мгновение и быть очень-очень терпеливой.
фотография собак севера галя морелл

«И вообще в Гренландии учишься всему. Идти по тонкому льду и не проваливаться. Жить долго без еды. Не мерзнуть. Не вредничать. Не жаловаться. Не смотреть на мир через очки стереотипов»

«Я вхожу в каждый новый этап жизни без трагедий и стараюсь прожить его настолько хорошо, насколько могу. Я не знаю, что будет со мной завтра. Я никогда не планирую, потому что у нас есть лучший планёр (смотрит наверх), чем мы сами. Я просто стараюсь делать свою работу честно, хорошо и вкладывать всю себя без остатка»

Проект цирк на льду

Обязательно нужно любить! Себя, людей, мир вокруг. После 50, если не любить, очень скоро станешь старым. И ни в коем случае нельзя обижаться на жизнь и жаловаться.

И, напоследок, интервью Юлии Меньшовой с Галей Морелл. Посмотрите обязательно!

Спасибо большое подружке Люсеньке за ссылочку!!!

Галя Моррелл

Я узнала об этой удивительной женщине зимой этого года. О ее фотовыставке в Москве, посвященной айсбергам, много говорили и писали. Меня впечатлили колоритные фотографии, и я подумала, что надо бы поместить их в блог и показать эти удивительные по красоте кадры.

Фото айсбергов Галины Моррелл.

Кто же такая Галя Моррелл?

Галина Моррелл – путешественница, автор многочисленных социальных проектов, организатор и участница полярных экспедиций, фотограф, художница, автор перфомансов, журналистка. Она танцует на льду, работает в джунглях Индии, плавает месяцами на открытой лодке в океане среди айсбергов и белых медведей, помогает детям -сиротам. Но не это меня так впечатлило (хоть и это тоже). Галина — поразительный человек, красивый, энергичный, тонкий, искренний, отважный и в то же время нежный и мягкий. Она раздвигает рамки привычного сознания, заряжает энергией и дарит позитив, надежду и радость, даже от осознания того, что в нашем мире есть такие люди.

Галина родилась в московской обеспеченной семье в 1961 году. Обеспечанная семья, МГИМО. Умница, красавица. С 17 лет работала корреспондентом в газете «Правда»,

проработала там 13 лет, писала про полярную жизнь, так как много времени проводила на дрейфующих полярных станциях. И была счастлива – любимый муж (известный ученый, нефтехимик), двое детей.

А потом произошла перестройка, которую она очень тяжело пережила. Первый муж, не смог себя найти в России 90-х, уехал во Францию. Галина решила остаться на родине, так как считала, что столько впечатлений и такой интересной жизни у нее больше нигде не будет. С ней остались двое детей. Кстати, с мужем у нее и сейчас хорошие отношения, они перезваниваются друг с другом каждые два дня. А разве с этой женщиной могут быть другие отношения? Она настолько искренняя, открытая и заинтересованная в людях. Она влюбляет в себя всех.
Впрочем, от судьбы не уйдешь. Встретив другого мужчину своей жизни, американского летчика-истребителя, Галина все-таки уехала из России в Америку.

Со вторым мужем она встретилась в Сибири, они влюбились с первого взгляда. У него было четверо детей от первого брака (бывшая жена ушла к другому, который остался с 5 маленькими детьми). Галина стала матерью 6-х детей. Хоть она смеется и говорит, что на самом деле детей у нее уже тогда было намного больше. Ведь с бывшей женой второго мужа и ее новыми детьми она тоже дружит) Ох, запутаешься)) Но не это главное, ведь она считает, что семья никогда не разрушается, она только может расширяться. Все продолжают оставаться близкими друзьями и дорогими людьми.

25 лет Галина прожила в Нью-Йорке, но постоянно путешествовала по миру с мужем (в связи с его работой). Она погрузилась в роль матери, с удовольствием «посещала» школу с детьми, выполняя вместе домашние задания, открывая новый мир для себя и воспитывала детей, скажем… не совсем типично)

Полюбите кобру – и вам не будет страшно.

«Своей главной целью воспитания я всегда считала – научить детей смотреть на мир без страха».

Приведу всего лишь два примера, которые на меня произвели огромное впечатление. Когда Галина поехала работать с мужем в Индию, то там она определила детей в интернат, расположенный в джунглях. Интернат был организован ее другом для детей, чьи родители никогда не выйдут из тюрьмы — это были дети самых отъявленных преступников.

«Мои дети, которые к тому времени все играли на различных музыкальных инструментах, думали, что вот они приедут в такое место, где детям грустно и плохо, у которых было несчастное детство, и будут устраивать для них различные мероприятия, учить играть на фортепиано, флейте, виолончели и т.д. А получилось наоборот. Вот эти мудрые дети-сироты с безумно страшной судьбой многому научили моих детей»

Когда Галина привезла детей в интернат, во дворе лежала огромная кобра. Дети испугались и стали проситься обратно. Так вот первый урок детдомовцы преподали ее детям, отведя их к кобре. Они сказали, что кобра ничего не сделает, если ее не трогать и не бояться. Она живет здесь и никому не хочет причинить зла. Ее просто надо полюбить. Другой урок – это отношение к еде. Выбор не только блюд, но и продуктов был очень скуден. Они собирали каждую крошку со стола. Конечно, они научились ценить еду. И таких уроков было много.

Галина говорит, что знает – это были тяжелые условия, но она уверена, что это был один из главных и необходимых периодов становления личностей в жизни ее детей. И так она поступила сознательно, чтобы ее дети смогли открыть для себя новые горизонты. И дети ей за это благодарны.

А вот еще один (причем, отнюдь, не последний) период становления ее младшего сына. Он поступил в очень престижный колледж ковбоев в Долине Смерти. Сам захотел, упорно готовился и поступил. 2 года он был оторван от мира. Студенты жили как отшельники. Они все делали своими руками – выращивали пшеницу, разводили живность, сами готовили и обслуживали себя. Семье и друзьям приезжать сюда было нельзя (мамы могли упасть в обморок, увидев условия проживания).

Долина Смерти — это суровая и безжалостная земля. На протяжении 5 месяцев в году жара господствует на этой территории, а в течение последующих 7 месяцев знойная погода лишь немного ослабляет свою силу. Температура летом, обычно выше 50 °C. Но поступить в колледж необыкновенно трудно. Зато студенты сами организовывали себе учебу. Они выбирали себе преподавателей, и любой профессор по их просьбе прилетал к ним и давал уроки – это могли быть занятия танцами или лекции по ядерной физике (на любой вкус). Все оплачивает колледж.

Новый крутой разворот в жизни Гали Моррелл

У брата Гали в детстве была коллекция деревянных куколок разных национальностей. В конце концов, они все потерялись, а у девочки остался одна кукла – эскимос. Эту куклу она очень берегла. Но случился пожар, сгорел весь дом и кукла вместе с ним. Горько оплакивала она эту потерю и не подозревала, что судьба через много лет подготовит ей встречу с настоящим эскимосом, который станет ее любимым мужчиной.

Эскимос Оле Йорген Хаммекен — адвокат, гренландский исследователь и путешественник. Его привел на подмосковную дачу сын Галины Кевин, который стал помощником Оле в экспедиции по российской Арктике. Сын был полон впечатлений после экспедиции и хотел познакомить маму с невероятным человеком. Они встретились и поняли, что созданы друг для друга. Вот как вспоминает первую встречу с Галиной Оле.

Я посмотрел ей в глаза и почувствовал, что мое гордое эскимосское сердце провалилось в пропасть, куда-то на Южный полюс - в Антарктиду. Если бы я не знал Кевина, я бы принял ее за подростка. Но на самом деле она была всего на пять лет моложе меня. Выяснилось, что она раньше была в Арктике. Два часа мы говорили с ней про лед, про китов, нарвалов, тюленей и белых медведей, про то, что мы оба любили и понимали, а когда пришло время расставаться, я понял, что уйти не могу. Но и остаться было нельзя. Она была замужем за серьезным американским предпринимателем, миллионером, в молодости летчиком-истребителем. Она жила в манхэттенском небоскребе и, конечно, не собиралась менять свой образ жизни ради меня - эскимоса, родившегося на ледяном острове, чьи предки ходили в шкурах и только недавно перешагнули из эпохи великого оледенения в современный век.

Но Галя Моррелл в 50 с лишним лет поменяла свой образ жизни. Сейчас Галина живет между Москвой, Осло, Гренландией и Нью-Йорком.

Она готова стать настоящей эскимосской женой. А это ведь целая наука, которой учатся с самого раннего возраста.

Наука быть женой эскимоса.

Муж у эскимосов - охотник, а весь быт лежит на жене. Первым подарком, который Оле мне сделал, был круглый нож улу с костяной ручкой, который в их семье передается по наследству. С помощью этого ножа эскимосская жена строит из твердого снега дом. Окно для ледяного дома она возит с собой в нартах. Раньше в качестве стекла использовался желудок нерпы, а сейчас - кусок пластика. Этим же круглым ножом она разделывает нерпу. Это женское занятие. Меня учили этому мастерству, и я скажу, что сделать это ох как непросто. Если разрежешь нерпу не в том месте, растечется желчь, и всю тушу можно выбрасывать. Но прежде чем начнешь разделывать животное, нужно провести ритуал. Надо взять немножко воды, погреть ее во рту и влить в рот нерпы, которая лежит, развернутая головой в сторону солнца. Эскимосы, таким образом, благодарят животное за то, что оно дало им свое тело.
Также эскимосская жена должна шить одежду, готовить еду, думать о запасах и ублажать мужа, чтобы у него было хорошее настроение.

Раньше жена вставала за час до подъема мужа, чтобы размягчить зубами его сапоги - легкие, как носки, камики, которые чаще всего шьют из шкуры нерпы. За ночь они замерзали, деревенели. Жена, разжевывая кожу минут 30-40, чтобы она стала мягкой, заботилась, чтобы первый шаг в новый день у мужа был комфортным

У Галины наступил период экстремальных арктических экспедиций. Вот небольшие отрывки ее впечатлений.

Мы ходим в звериных шкурах и охотимся с гарпуном. Мы пьем живую кровь и порой не моемся месяцами. У нас треть года длится ночь, треть – день, а все остальное время – сумерки. Мои друзья искренне жалеют меня. Мой переезд из Манхэттена на север Гренландии они рассматривают как опрометчивый шаг назад – в каменный век, в антропогеновое время, в великое оледенение. Но это, конечно, с какой стороны посмотреть – если из космоса, то не нужно быть Эйнштейном, чтобы увидеть, что мне сильно повезло. Ведь теперь я живу там, где живет настоящая элита мира. Потому что выше нас не живет никто

Один из первых проектов Галины – танцы на льду. Она танцует в платье, босиком в минус 35 градусов.

Иногда оступается и падает в ледяную воду… «Если переживешь первые 7 минут, когда возникает чудовищная боль, то потом уже не холодно, а, наоборот, ощущаешь неземное блаженство»

Галина побывала на Чукотке, Аляске, в Якутии. Она находит самые отдаленные вымирающие поселения эскимосов, собирает их истории и легенды, устраивает музыкальные спектакли, цирковые представления, используя в качестве сцены дрейфующие льды и привлекая местных жителей в эти представления.
Галина Моррелл с Оле основали «Культурную Экспедицию Аваннаа». Цель экспедиции - помощь творческим людям, живущим в изолированных населенных пунктах, а также борьба с эпидемией самоубийств среди подростков в северных поселениях.

Они стали настоящими родителями для сотен детей, они стали друзьями для людей, которые потеряли веру в жизнь.

«Со мной часто связываются люди из газет, которые видели мои арктические снимки, и просят сделать социальный репортаж про алкоголизм, наркоманию. Но они не понимают, что я этим не занимаюсь. Я работаю с очень многими людьми - бывшими алкоголиками, и точно знаю, что если человека показывать алкоголиком, ужасным-кошмарным, то ему будет от этого только хуже. Я делала, например, колоссальный проект - очень большие портреты бывших алкоголиков и просто алкоголиков размером два метра на метр, на которых они выглядели как самые красивые люди в мире. Они смотрели на эти портреты и говорили: «Боже, впервые в жизни кто-то меня увидел таким, это действительно я».

После 50 лет, если не любить, очень скоро станешь старым.

Галя Моррелл любит Север и благодарна ему за то, что он возвращает человека к своему настоящему «я». Она научилась ценить каждое мгновение и быть очень-очень терпеливой.

«И вообще в Гренландии учишься всему. Идти по тонкому льду и не проваливаться. Жить долго без еды. Не мерзнуть. Не вредничать. Не жаловаться. Не смотреть на мир через очки стереотипов»

«Я вхожу в каждый новый этап жизни без трагедий и стараюсь прожить его настолько хорошо, насколько могу. Я не знаю, что будет со мной завтра. Я никогда не планирую, потому что у нас есть лучший планёр (смотрит наверх), чем мы сами. Я просто стараюсь делать свою работу честно, хорошо и вкладывать всю себя без остатка»

Обязательно нужно любить! Себя, людей, мир вокруг. После 50, если не любить, очень скоро станешь старым. И ни в коем случае нельзя обижаться на жизнь и жаловаться.

И, напоследок, интервью Юлии Меньшовой с Галей Моррелл. Посмотрите обязательно!

В статье использованы материалы из статьи «Перфоманс длинною в жизнь» и из блога (который рекомендую) «Возраст счастья» . В конце статьи, посвященной Гале, можно прочитать ее ответы на все комментарии. Кстати, вот

В Музее архитектуры имени Щусева, во флигеле «Руина», открылась новая выставка путешественницы, художницы, автора социальных проектов и просто хорошего человека - Гали Моррелл, называющей себя «Cold Artist» («Художник по имени Холод»). Выставка «АЙСБЕРГ(и) / ICEBERG(s)», ставшая реальностью благодаря Елене Ольшанской, Юрию Аввакумову и проекту «Белый город», - отличный повод познакомиться с кипучей деятельностью Моррелл, которая своим энтузиазмом, энергией и нетривиальным подходом к жизни и искусству настолько мощно раздвигает рамки привычных представлений о женщине, творчестве и путешествиях, что просто диву даешься.

Моррелл, преодолевшая сотни километров на собачьих упряжках, открытых лодках, пешком и на лыжах, уже более 30 лет «кочует» по Арктике и близлежащим регионам, когда-то - в качестве репортера газеты «Правда», а ныне - в качестве организатора и участницы полярных экспедиций, эссеиста, фото-, видео- и синтетического художника, автора перформансов и театрального режиссера, который использует в качестве сцены дрейфующие льды и создает спектакли и цирковые представления с привлечением местных жителей.

Совместно с гренландским полярным исследователем и актером Оле Йоргеном Хаммекеном (Ole Jørgen Hammeken) Галя Моррелл основала «Культурную Экспедицию Аваннаа», цель которой - сохранение культуры и традиций народов севера, помощь художникам, живущим в изолированных населенных пунктах, а также борьба с эпидемией самоубийств среди подростков в северных поселениях.

В мрачной «Руине», где царит атмосфера холода и загадочности, видения севера выплывают из темноты под горловое пение и мистическую музыку русско-американского композитора Леры Ауэрбах. Экспозиция открывается документальным фильмом об одной из экспедиций Оле Йоргена Хаммекена: в 2012 году он на собачьей упряжке и открытой лодке достиг самых отдаленных поселений полярных эскимосов. Фильм предваряет фотографии и видео Моррелл с видами айсбергов, их обитателей и окружающих пространств, в которых, несмотря на их «леденящую» тематику, совсем нет холода эмоционального: они наполнены энергией и энтузиазмом первооткрывателя.

Первозданность и мощь северных пейзажей, их наполненность и завершенность невероятно контрастируют с рваной и сутолочной реальностью большого города, в которой они оказались. Дыхание холода и свободы, прорывающееся в выставочный зал из видео- и фотореальности, манит опасной и притягательной возможностью ощутить вкус настоящей, «дикой» жизни, не привязанной к вещевому уюту человеческого мира.

Подлинное послание айсбергов и всего северного универсума именно в этом - в первобытной мудрости, свободной кочевой природе, в могущественном и неторопливом достоинстве, гордой и спокойной встрече с одиночеством, лишениями, опасностью, смертью. Айсберг, который рождается стотысячелетним (именно столько времени нужно для того, чтобы ледяная глыба сформировалась и, отколовшись от ледяного массива, отправилась в свободное плавание) - безусловно, образ для Моррелл глубоко символический, воплощающий, в том числе, идею иллюзорности времени и самой смерти.

Несмотря на всю красоту и самодостаточность экспозиции, выставка приобретает особенно выразительное звучание именно в контексте всего жизненного и творческого пути Гали Моррелл, для которой север стал одновременно родиной, судьбой и предназначением, сценой и декорациями, питательной средой и источником вдохновения. При всей ее любви к зачарованным ледяным пейзажам, главной ценностью для Моррелл остаются люди севера, для которых она, собственно, и придумывает свои многочисленные проекты, в частности «Цирк на льду», призванный открыть северным детям и подросткам новые грани жизни и их самих. Представленные на выставке образы - ключ к пониманию мира, в котором жизнь людей протекает по законам, очень отличающимся от нам привычных.

Это мир спокойный и величественный, отрешенный от суеты и мелочности, в котором холод - владыка и хозяин, мера всех вещей, самый великий дар и самая страшная опасность. Дар потому, что холод вскрывает подлинную суть, подноготную всех живых существ, заставляя их вцепляться в жизнь, отметая все несущественное, научая приспосабливаться, принимать все как есть, двигаться, хранить спокойствие и полагаться на себя и друг друга. Эта простая философия холодного мира - послание-приношение невротичному, постоянно недовольному и все время жаждущему большего и нового миру «цивилизованному».

«Со мной часто связываются люди из газет, которые видели мои арктические снимки, и просят сделать социальный репортаж про алкоголизм, наркоманию. Но они не понимают, что я этим не занимаюсь. Я работаю с очень многими людьми - бывшими-алкоголиками, и точно знаю, что если человека показывать алкоголиком, ужасным-кошмарным, то ему будет от этого только хуже. Я делала, например, колоссальный проект - очень большие портреты бывших алкоголиков и просто алкоголиков размером два метра на метр, на которых они выглядели как самые красивые люди в мире. Они смотрели на эти портреты и говорили: «Боже, впервые в жизни кто-то меня увидел таким, это действительно я». Мы работаем с очень многими людьми, которые страдают от алкогольной зависимости, и многие из них рисуют мои айсберги - это часть арт-терапии - в Якутии, на Чукотке».

«Я очень люблю людей и всегда стараюсь в них увидеть самое красивое. Мне многие пишут: ты приукрашиваешь людей, они не такие красивые в жизни, это неправда; но на самом деле это правда, они самые красивые, просто иногда они не видят себя правильно».

Бесхитростные уроки выживания среди льдов превращаются в опыт, перелицовывающий привычную реальность, возвращающий человека к исконному и простому ощущению себя через тело, которому холодно, тепло или больно, к простоте и краткости суждений, к первоначально-ясному, почти инстинктивному различению блага и зла. Север нетерпим к лишнему и наносному, он очищает от страхов, предрассудков и фальши, освобождает от надуманных потребностей, оставляя человека лицом к лицу с простой и холодной жизненной правдой, которая высится над ним, как громада айсберга над темными водами.

«Я снимала айсберги как людей, делала их портреты. Я наблюдала айсберг с того момента, как он родился: когда он молодой, взрослый, старый, дряхлый… Я рассматривала их жизнь как жизнь человека. И чем больше я на них смотрела, тем больше я видела похожесть между нашей, человеческой жизнью, и жизнью айсберга. Все то же самое, на нас влияют все те же самые элементы: стихии, невзгоды… Мы рождаемся, а потом становимся частью мирового океана. Но для людей смерть - это что-то ужасное, конец всего, а для айсберга смерть - это просто переход в другую субстанцию: сменились молекулы, атомы, и он просто обрел другую форму. Я думаю, то же самое происходит и с людьми, но мы просто этого не знаем и потому так боимся. А когда путешествуешь среди айсбергов, тем более в маленькой открытой лодке, и смерть рядом, ее можно коснуться, ты ее не боишься, потому что понимаешь, что жизнь и смерть - это одна и та же субстанция».

Настроение суровой романтики и странного умиротворения, которым веет от выставленных работ, оказывается заразительным: в пространстве «Руины» буквально ощущаешь пронизывающие прикосновения ледяного ветра, а освобождающее и исцеляющее одиночество северных пейзажей проникает куда-то в клетки тела. Это виртуальное путешествие «на край света» становится триггером новых ощущений и мыслей - о себе, окружающем и природе вещей.

Фев 20, 2015 Мария Эстрова

Галя Морелл

ФОТО АЙСБЕРГОВ ГАЛИНЫ МОРЕЛЛ.

КТО ЖЕ ТАКАЯ ГАЛЯ МОРЕЛЛ?

Галина Морелл - путешественница, автор многочисленных социальных проектов, организатор и участница полярных экспедиций, фотограф, художница, автор перфомансов, журналистка. Она танцует на льду, работает в джунглях Индии, плавает месяцами на открытой лодке в океане среди айсбергов и белых медведей, помогает детям -сиротам. Но не это меня так впечатлило (хоть и это тоже). Галина - поразительный человек, красивый, энергичный, тонкий, искренний, отважный и в то же время нежный и мягкий. Она раздвигает рамки привычного сознания, заряжает энергией и дарит позитив, надежду и радость, даже от осознания того, что в нашем мире есть такие люди.

Галина родилась в московской обеспеченной семье в 1961 году. Жизнь на Рублевке, МГИМО. Умница, красавица. С 17 лет работала корреспонденткой в газете «Правда»,

Проработала там 13 лет, писала про полярную жизнь, так как много времени проводила на дрейфующих полярных станциях. И была счастлива - любимый муж (известный ученый, нефтехимик), двое детей.

Впрочем, от судьбы не уйдешь. Встретив другого мужчину своей жизни, американского летчика-истребителя, Галина все-таки уехала из России в Америку.

ПОЛЮБИТЕ КОБРУ - И ВАМ НЕ БУДЕТ СТРАШНО.

«Своей главной целью воспитания я всегда считала - научить детей смотреть на мир без страха».

Приведу всего лишь два примера, которые на меня произвели огромное впечатление. Когда она поехала работать с мужем в Индию, детей Галина оставила в интернате, расположенном в джунглях. Интернат был организован ее другом для детей, чьи родители никогда не выйдут из тюрьмы - это были дети самых отъявленных преступников.

“Мои дети, которые к тому времени все играли на различных музыкальных инструментах, думали, что вот они приедут в такое место, где детям грустно и плохо, у которых было несчастное детство, и будут устраивать для них различные мероприятия, учить играть на фортепиано, флейте, виолончели и т.д. А получилось наоборот. Вот эти мудрые дети-сироты с безумно страшной судьбой многому научили моих детей”

Галина говорит, что знает - это были тяжелые условия, но она уверена, что это был один из главных и необходимых периодов становления личностей в жизни ее детей. И так она поступила сознательно, чтобы ее дети смогли открыть для себя новые горизонты. И дети ей за это благодарны.

А вот еще один (причем, отнюдь, не последний) период становления ее младшего сына. Он поступил в очень престижный колледж ковбоев в Долине Смерти. Сам захотел, упорно готовился и поступил. 2 года он был оторван от мира. Студенты жили как отшельники. Они все делали своими руками - выращивали пшеницу, разводили живность, сами готовили и обслуживали себя. Семье и друзьям приезжать сюда было нельзя (мамы могли упасть в обморок, увидев условия проживания).

Долина Смерти - это суровая и безжалостная земля. На протяжении 5 месяцев в году жара господствует на этой территории, а в течение последующих 7 месяцев знойная погода лишь немного ослабляет свою силу. Температура летом, обычно выше 50 °C. Но поступить в колледж необыкновенно трудно. Зато студенты сами организовывали себе учебу. Они выбирали себе преподавателей, и любой профессор по их просьбе прилетал к ним и давал уроки - это могли быть занятия танцами или лекции по ядерной физике (на любой вкус). Все оплачивает колледж.

НОВЫЙ КРУТОЙ РАЗВОРОТ В ЖИЗНИ ГАЛИ МОРЕЛЛ

У брата Гали в детстве была коллекция деревянных куколок разных национальностей. В конце концов, они все потерялись, а у девочки остался одна кукла - эскимос. Эту куклу она очень берегла. Но случился пожар, сгорел весь дом и кукла вместе с ним. Горько оплакивала она эту потерю и не подозревала, что судьба через много лет подготовит ей встречу с настоящим эскимосом, который станет ее любимым мужчиной.

Эскимос Оле Йорген Хаммекен - адвокат, гренландский исследователь и путешественник. Его привел на подмосковную дачу сын Галины Кевин, который стал помощником Оле в экспедиции по российской Арктике. Сын был полон впечатлений после экспедиции и хотел познакомить маму с невероятным человеком. Они встретились и поняли, что созданы друг для друга. Вот как вспоминает первую встречу с Галиной Оле.

Я посмотрел ей в глаза и почувствовал, что мое гордое эскимосское сердце провалилось в пропасть, куда-то на Южный полюс — в Антарктиду. Если бы я не знал Кевина, я бы принял ее за подростка. Но на самом деле она была всего на пять лет моложе меня. Выяснилось, что она раньше была в Арктике. Два часа мы говорили с ней про лед, про китов, нарвалов, тюленей и белых медведей, про то, что мы оба любили и понимали, а когда пришло время расставаться, я понял, что уйти не могу. Но и остаться было нельзя. Она была замужем за серьезным американским предпринимателем, миллионером, в молодости летчиком-истребителем. Она жила в манхэттенском небоскребе и, конечно, не собиралась менять свой образ жизни ради меня — эскимоса, родившегося на ледяном острове, чьи предки ходили в шкурах и только недавно перешагнули из эпохи великого оледенения в современный век.

Но Галя Морелл в 50 с лишним лет поменяла свой образ жизни. Сейчас Галина живет между Москвой, Осло, Гренландией и Нью-Йорком.

Она готова стать настоящей эскимосской женой. А это ведь целая наука, которой учатся с самого раннего возраста.

НАУКА БЫТЬ ЖЕНОЙ ЭСКИМОСА.

Муж у эскимосов — охотник, а весь быт лежит на жене. Первым подарком, который Оле мне сделал, был круглый нож улу с костяной ручкой, который в их семье передается по наследству. С помощью этого ножа эскимосская жена строит из твердого снега дом. Окно для ледяного дома она возит с собой в нартах. Раньше в качестве стекла использовался желудок нерпы, а сейчас — кусок пластика. Этим же круглым ножом она разделывает нерпу. Это женское занятие. Меня учили этому мастерству, и я скажу, что сделать это ох как непросто. Если разрежешь нерпу не в том месте, растечется желчь, и всю тушу можно выбрасывать. Но прежде чем начнешь разделывать животное, нужно провести ритуал. Надо взять немножко воды, погреть ее во рту и влить в рот нерпы, которая лежит, развернутая головой в сторону солнца. Эскимосы, таким образом, благодарят животное за то, что оно дало им свое тело.
Также эскимосская жена должна шить одежду, готовить еду, думать о запасах и ублажать мужа, чтобы у него было хорошее настроение.

Раньше жена вставала за час до подъема мужа, чтобы размягчить зубами его сапоги — легкие, как носки, камики, которые чаще всего шьют из шкуры нерпы. За ночь они замерзали, деревенели. Жена, разжевывая кожу минут 30-40, чтобы она стала мягкой, заботилась, чтобы первый шаг в новый день у мужа был комфортным

У Галины наступил период экстремальных арктических экспедиций. Вот небольшие отрывки ее впечатлений.

Мы ходим в звериных шкурах и охотимся с гарпуном. Мы пьем живую кровь и порой не моемся месяцами. У нас треть года длится ночь, треть - день, а все остальное время - сумерки. Мои друзья искренне жалеют меня. Мой переезд из Манхэттена на север Гренландии они рассматривают как опрометчивый шаг назад - в каменный век, в антропогеновое время, в великое оледенение. Но это, конечно, с какой стороны посмотреть - если из космоса, то не нужно быть Эйнштейном, чтобы увидеть, что мне сильно повезло. Ведь теперь я живу там, где живет настоящая элита мира. Потому что выше нас не живет никто

ПРОЕКТЫ ГАЛИНЫ МОРЕЛЛ.

Один из первых проектов Галины - танцы на льду. Она танцует в платье, босиком в минус 35 градусов.

Галина побывала на Чукотке, Аляске, в Якутии. Она находит самые отдаленные вымирающие поселения эскимосов, собирает их истории и легенды, устраивает музыкальные спектакли, цирковые представления, используя в качестве сцены дрейфующие льды и привлекая местных жителей в эти представления.

Галина Морелл с Оле основали «Культурную Экспедицию Аваннаа». Цель экспедиции — помощь творческим людям, живущим в изолированных населенных пунктах, а также борьба с эпидемией самоубийств среди подростков в северных поселениях.

Они стали настоящими родителями для сотен детей, они стали друзьями для людей, которые потеряли веру в жизнь.

«Со мной часто связываются люди из газет, которые видели мои арктические снимки, и просят сделать социальный репортаж про алкоголизм, наркоманию. Но они не понимают, что я этим не занимаюсь. Я работаю с очень многими людьми — бывшими алкоголиками, и точно знаю, что если человека показывать алкоголиком, ужасным-кошмарным, то ему будет от этого только хуже. Я делала, например, колоссальный проект — очень большие портреты бывших алкоголиков и просто алкоголиков размером два метра на метр, на которых они выглядели как самые красивые люди в мире. Они смотрели на эти портреты и говорили: «Боже, впервые в жизни кто-то меня увидел таким, это действительно я».

ПОСЛЕ 50 ЛЕТ, ЕСЛИ НЕ ЛЮБИТЬ, ОЧЕНЬ СКОРО СТАНЕШЬ СТАРЫМ.

Галина Милллер любит Север и благодарна ему за то, что он возвращает человека к своему настоящему «я». Она научилась ценить каждое мгновение и быть очень-очень терпеливой.

«И вообще в Гренландии учишься всему. Идти по тонкому льду и не проваливаться. Жить долго без еды. Не мерзнуть. Не вредничать. Не жаловаться. Не смотреть на мир через очки стереотипов»

«Я вхожу в каждый новый этап жизни без трагедий и стараюсь прожить его настолько хорошо, насколько могу. Я не знаю, что будет со мной завтра. Я никогда не планирую, потому что у нас есть лучший планёр (смотрит наверх), чем мы сами. Я просто стараюсь делать свою работу честно, хорошо и вкладывать всю себя без остатка»

Обязательно нужно любить! Себя, людей, мир вокруг. После 50, если не любить, очень скоро станешь старым. И ни в коем случае нельзя обижаться на жизнь и жаловаться.

И, напоследок, интервью Юлии Меньшовой с Галей Морелл. Посмотрите обязательно!

В статье использованы материалы из статьи “Перфоманс длинною в жизнь” и из блога (который рекомендую) “Возраст счастья” . В конце статьи, посвященной Гале, можно прочитать ее ответы на все комментарии. Кстати, вот

Галя Моррелл – фотограф, писатель, путешественница. На маленькой открытой моторной лодке преодолела 4000 километров по Северному Ледовитому океану. Зимовала на Северном полюсе – долгую полярную ночь пережила в крошечном иглу. А ей, на минуточку, уже под шестьдесят. Тот самый возраст, когда начинается закат, силы отнимаются, а не даются. Откуда же у неё и интерес, и силы – танцевать на айсбергах босиком при температуре минус 35 градусов или ставить балет с эскимосскими детьми на дрейфующем льду Гренландии?

Меня часто спрашивают: в твоей жизни было столько событий, что хватило бы на несколько судеб, ты столько раз всё начинала с нуля – откуда в тебе это? И первое, что в ответ приходит на ум, – это слова Тимура Гайдара, которые, в сущности, определили мою жизнь. Гайдар был мне как второй отец. Он когда-то пригласил меня на работу в газету «Правда»: услышал мой репортаж на радио «Юность» (я там подрабатывала с тринадцати лет), сделал меня военным корреспондентом, дал рекомендацию в МГИМО и сформировал многие мои взгляды…

Так вот, однажды Тимур Аркадьевич сказал мне, тогда шестнадцатилетней: «Человек живёт периодами в семь лет. И когда очередной цикл подходит к концу, неважно – пусть твой поезд замечательно бежит в горку и все пассажиры довольны, – тебе нужно спрыгнуть». То есть начинать всё заново, с нуля. В шестнадцать я этого никак не могла понять. Когда поезд остановился и никуда не движется, надо слезать, это понятно. А зачем на полном ходу, то есть на волне успеха?.. Сегодня мне пятьдесят cемь лет, и недавно попробовала подсчитать, сколько жизней, по этой теории, прожила. Сбилась примерно на седьмой. Каждый раз, когда судьба выводила меня на вполне логичную, ровную, понятную и богатую событиями дорогу, я доезжала до какой-то развилки и спрыгивала с поезда на полном ходу. Что получила взамен? Попробую объяснить…

Иногда про меня говорят: советская «золотая молодёжь». Но дело не в родословной, поверьте, а в образе жизни. Мой отец, Борис Терентьевич Бацанов, был руководителем аппарата председателя Совета министров. В те времена это был Косыгин, а когда он ушёл в отставку – Тихонов, потом Рыжков, Павлов, Силаев. И вот мой отец руководил секретариатом на протяжении двадцати пяти лет у пяти разных премьеров. В каком-то смысле это рекорд, потому что обычно новый премьер собирает свою команду. Разумеется, отец был человеком абсолютно несвободным. Права на собственное время и личное пространство у него не было вообще. Он должен был находиться рядом с премьер-министром постоянно – ни выходных, ни отпусков, ни праздников.

Отец был человеком крайне интересным, говорил на пяти языках абсолютно свободно, в том числе на финском. Благодаря этому он стал близким другом президента Финляндии Урхо Кекконена. Они познакомились во время больших государственных визитов, а потом выяснилось, что оба – заядлые лыжники. Тогда это была совершенно исключительная ситуация для Советского Союза: Кекконен каждый год приглашал моего отца в ледовую экспедицию, они уходили глубоко в тундру и жили там – без удобств, в крохотной палатке, с минимальным запасом еды… А ещё папа был потрясающим бегуном. Когда он умер, я долго думала, какой памятник ему будет самым правильным. Всё, что приходило на ум, было не то. И я решила создать ему памятник… своим бегом. Начала бегать марафоны – один за другим. Папа научил меня, я своих детей, и в этом мне, на самом деле, и видится связь поколений…

Дело только в том, что воспитывали-то меня не родители. В основном мною занимался дедушка, выходец из семьи поморов. Он был носителем невероятного фольклора, северных сказок и легенд, в которых животные ходили в гости к людям, а люди превращались в животных, и всё было живым – даже камни и капельки воды. Я упивалась этим миром, который так сильно отличался от московского. А ещё у дедушки была потрясающая карта СССР, не представляю даже, где он смог достать такую. В его маленькой квартирке она занимала всю стену на кухне. Я забиралась на стол, потом на поставленный на него стул и только тогда дотягивалась до маленького таинственного острова под названием Колгуев, откуда родом был дедушка моего дедушки, ненец. В моём воображении этот остров был очень красив, и я мечтала когда-нибудь жить там, на Севере. У меня даже куколка была любимая – маленький деревянный эскимос.

Я рисовала себе будущее дипломата – совершенно серьёзно мечтала, как построю идеальный мир без войн. И после четвёртого курса МГИМО получила такую возможность: меня направили в посольство в Испании, помощником пресс-атташе. Время было на редкость интересное: первые свободные выборы после Франко, неожиданно близкое знакомство с новым руководством страны, которое ещё вчера было в оппозиции, – и я как юный корреспондент «Правды» возила вип-гостей по кишлакам Туркменистана… Первый роман с одним из руководителей страны и острое понимание того, что я не могу оставаться в МИДе.

Было два выхода: остаться в Испании или вернуться. Я не хотела подвести отца и вернулась – в «Правду». После Испании это был первый прыжок с поезда. Колесила по стране, по военным гарнизонам, но, в конце концов, моей специализацией стал Крайний Север. Кочевала с оленеводами, прошла сотни километров на собачьих упряжках, а весну проводила на дрейфующих полярных станциях. Я была очень увлечена работой – полётами между полюсами, южными и северными пустынями и за всем этим как-то забыла, что надо выходить замуж.

Когда мне в двадцать четыре года об этой необходимости напомнили, я задумалась. Все друзья, которые в девятнадцать лет за мной ухаживали, были уже женаты. И тут-то, при невероятно странных обстоятельствах, я и встретила человека из сказки, настоящего Маленького принца. Мы оба увлекались энтомологией, и нашей страстью были светлячки. Но Серёжа Намёткин их ловил для науки – как аспирант, предзащитник химического факультета МГУ. А я светлячков рисовала, мне нравилось работать с микроскопом, разглядывать мельчайшие детали, из которых потом делать большие картины. Я знала достаточно о бабочках и жучках, но была совершенно потрясена тем, сколько о них знал и понимал Серёжа. Для меня его семья стала по-настоящему родной: я была человеком крайне одиноким, жила по-прежнему вдали от родителей, а они меня приняли в свои объятия.

У нас с Серёжей родились дети. Я продолжала летать – в Арктику, но теперь, благодаря перестройке, чаще на Аляску и в Нунавут. Однажды, когда я ждала второго ребёнка, пришлось задержаться в маленькой деревне в Нунавуте надолго. И вот, я сильно заболела, а доктора в селении не было. И меня лечил местный шаман – он посадил меня на диету из мха и оленьей крови. Кровь нужно было пить натощак. Через неделю я выздоровела.

Потом, в разгар перестройки, Серёжу пригласили работать во Францию. А я, подумав, не решилась ехать с ним… Испугалась, что больше никогда не увижу Северного полюса, и Южного тоже.

Мы прожили голодные месяцы конца 91-года, а в начале 92-го мой лучший друг, знаменитый путешественник Дмитрий Шпаро, попросил меня полететь на остров Средний в архипелаге Северная Земля и помочь норвежской экспедиции подготовиться к походу на Северный полюс. Оттуда я почти напрямую улетела во Владивосток, где Дмитрий начинал многокилометровую экспедицию для трёх ребят в инвалидных колясках. Все думали, что это безумие. Помочь никто не захотел, кроме пары людей. И вот именно тогда в кабине пилотов самолёта дальней авиации ВВС я познакомилась со Стивом Морреллом. Он был бывшим лётчиком-истребителем, а в то время крупным американским бизнесменом. Сначала мы просто подружились, а спустя несколько месяцев Стив признался мне в любви. Но он был женат, у него было четверо детей. А я была по-прежнему замужем.

Опять предстоял прыжок с поезда. Но в итоге не знаю, как у нас получилась фантастическая семья. Первый муж навсегда остался моим лучшим другом – мы с Серёжей общаемся минимум дважды в неделю, сыновья говорят с ним по телефону каждый день. Но при этом они очень ценят и любят Стива. Дети Cтива тоже жили с нами в Нью-Йорке – и считают друг друга братьями и сёстрами.

В Нью-Йорке у меня была счастливая жизнь, пока все дети ходили в школу и росли вместе со мной. Но вот cамого Стива мы видели мало – он очень много работал, перемещался по всему миру: офисы его компании находились в США, Великобритании, Норвегии, Японии, Канаде, Чили. Дети рано стали самостоятельными: мне физически трудно было бы развозить шестерых по школам. Они никогда не ходили в частные школы, только в публичные, но это были лучшие публичные школы США. Летом мы продолжали ездить в экспедиции. Например, под руководством Дмитрия Шпаро впервые в истории очистили Эльбрус от мусора – собрали около семи тонн и снесли на своих плечах в долину.

Сегодня меня часто спрашивают о том, как я воспитывала детей. Были разные ситуации. В какой-то момент мне предложили проект в Индии, и я взяла с собой младших мальчиков. В первый же день я поняла, что им будет трудно в поездке. И я, по совету друга, отдала их в детдом, который он создал в джунглях для детей убийц. Мы приехали. И первое же, что увидели во дворе, была огромная кобра – она грелась на солнышке. Мальчишки пришли в ужас: «Мама, мы здесь не останемся!» Но тут к ним подошли детдомовцы и сказали: «Идёмте, мы вас с ней познакомим. Не бойтесь, она тут сто лет живёт и ещё никого не тронула. Не надо её бояться, не надо её ненавидеть. Она ведь всё чувствует». Мальчики до сих пор называют жизнь в том детдоме своим лучшим университетом.

Сегодня мои мальчики, Серж и Кевин, – взрослые, успешные люди, оба работают на Уолл-стрит, финансисты. И при этом Серж пишет музыку для фильмов и спектаклей. Кевин, как профессиональный актёр и клоун, ставит спектакли в Гренландии для эскимосских детей.

Младший сын Гали Кевин, актер и клоун, вместе они создали первый в истории "Цирк на дрейфующем льду Северной Гренландии"

Именно благодаря Кевину я спрыгнула с поезда в очередной раз – в 2006 году. Ему было пятнадцать, он серьёзно занимался балетом. И Дмитрий Шпаро как-то сказал: это очень хорошо, но неплохо бы мальчику попробовать что-то более мужественное.Тогда как раз знаменитому полярному исследователю Оле Йоргену Хаммекену нужен был русскоязычный помощник в путешествии по российской Арктике. Им и стал Кевин – переводил, ходил за покупками, помогал с документами и переговорами. А после путешествия Кевин привёз Оле на нашу дачу в Кратово, где я тогда жила. И мы познакомились. Оле потом сказал, что влюбился с первого взгляда. Но мы оба были несвободны, жили в разных концах света. Так что попробовали просто дружить.

Оле получил образование адвоката в Дании, но, в точности по формуле Гайдара, спрыгнул с поезда успеха и стал работать в Гренландии с трудными детьми, которых даже в приюты брать отказывались. Разработал свою педагогическую методику: уезжал с ними во льды, учил охотиться и выживать. Результаты были фантастические, дети радикально менялись к лучшему. И вот Оле мне предложил совместный проект: когда-то я в канадской Арктике придумала детский театр на льду и он хотел, чтобы я это повторила с его подопечными. Мы разработали проект для трудных детей, склонных к суициду, – это была настоящая эпидемия в эскимосских поселениях. Детский оркестр, театр и цирк на льду на острове Уумманнак. А потом Оле предложил мне новую идею – путешествие в дальние поселения эскимосов, сохранивших традиционный уклад. Сначала была серия экспедиций на собачьих упряжках. Оле меня потряс своими знаниями и умениями – он чувствовал опасный подводный лёд, угадывал, когда начнётся снегопад, видел в темноте, умел подолгу голодать и ходить по тонкому льду.

Однажды, во время ночёвки в нартах под брезентом, он под утро в полусне меня поцеловал. И так сам испугался, что три дня не решался со мной заговорить. А потом началась трёхмесячная 4000-километровая экспедиция Avannaa (переводится как «север») в маленькой открытой лодке. Мы путешествовали по самым отдалённым поселениям, где живут исчезающие народы, разговаривали с людьми, записывали их воспоминания, фольклор – делали всё, чтобы эта культура не исчезла. В том путешествии нас заносило снегом, мы ночевали во время бурь на санках. Мы не имели возможности помыться, ели рыбу и тюленье мясо и за время путешествия настолько просолились и пропитались запахом океана, что животные уже не отличали нас от своих – однажды мы соседствовали с целой колонией нерп и они, крайне осторожные, без всяких опасений подпустили нас к себе.

Нам критически не повезло с погодой. В арктической пустыне раньше никогда не шёл дождь. Но климат поменялся. Три месяца нас заливало дождём и шторм не утихал ни на минуту. На протяжении недели мы не могли причалить к берегу, чтобы набрать из ручья воды: волны были слишком большими для нашей маленькой лодки. Мы пытались собирать дождевую воду, от жажды и голода началось что-то вроде галлюцинаций. Зато, в конце концов, совершенно ушло чувство страха.

Наша любовь родилась, по сути дела, в тот момент, когда нашу маленькую открытую лодку швыряли пятиметровые волны и мы не знали, выбросят они нас на скалы или продолжат носить в море. Какова бы ни была предыдущая жизнь, в такие минуты люди становятся единым организмом с единой волей, способной противостоять стихии, страху и отчаянию. За это время мы поняли, что должны быть вместе. В одной из заброшенных эскимосских деревень Оле сказал мне: «Будь моей женой. Но я хотел бы, чтобы мы жили либо в деревушке Сависсивик на севере Гренландии, либо в чукотских селах Сиреники или Лорино. И давай нас поженит священник или шаман на вершине Хаммекен-Пойнт».

Мне было пятьдесят. У меня было всё, но… Дети выросли и жили самостоятельно, муж почти не бывал дома, курсируя между филиалами компании, я, по сути, осталась совсем одна. Моё решение быть с Оле для Стива стало ударом, но он проявил поразительную мудрость, не просто отпустил меня, но ещё и предложил всевозможную помощь. И, как и первый муж, по сей день остаётся моим лучшим другом. А вот Оле пришлось много труднее.

Постановка Гали Моррелл "Снежная королева" в самом северном городе мира - Каанааке

Семья Хаммекенов в Гренландии – это как Кеннеди в Америке. Основополагающий клан страны, именем которого названы улицы и историю которой знает каждый ребёнок. Оле Йорген с его мягкими, аристократическими манерами был кирпичиком империи. И когда этот кирпичик вывалился, его датская подруга начала войну. Она приставила к Оле телохранителей. Он оказался в изоляции – не мог говорить со мной ни по телефону, ни по электронной почте. Посторонние люди, охранники, проверяли, что он делал в туалете – не дай бог взял с собой планшет или телефон. Вся наша переписка велась в зашифрованном режиме. Я думаю, если бы она не окружила его охраной, не кричала на него и не оскорбляла публично, всё могло бы получиться по-другому. Но так у него не оставалось выхода. Он взял билет в Нью-Йорк и, как Михаил Барышников, оторвался от своих преследователей прямо перед выходом на самолёт.

Когда Оле прилетел, мы стояли в аэропорту и плакали, как дети. Мы любили друг друга. Мы понимали друг друга. И нам хотелось делать всё вместе.

На Северном полюсе. Ледовая станция "Барнео"

Конечно, в Нью-Йорке были казусы. Оле, который так хорошо ориентировался на льду и на море, совсем растерялся на Манхэттене. Он смотрел на небоскрёб и говорил: «Эта гора вчера здесь не стояла». Он не знал, как пользоваться кредитной карточкой. Ему не нравилась магазинная еда – не было мяса кита и моржа. Он по сей день, бывая в Нью-Йорке, бережёт воду, как в Гренландии. Я после еды мою посуду, а Оле хочет, чтобы я пользовалась одной тарелкой и не мыла её в течение месяца, чтобы не тратить воду: он уверен, что это неправильно. Мытьё, уверен он, загрязняет наш мир, а нам надо думать о чистоте океана. Это шокирует моих детей и гостей, конечно, но Оле ест из одной тарелки. А я свою украдкой мою.

Он патологически бережлив – не в состоянии выбросить ни одного кусочка еды. Если осталось мясо – сушит его на верёвочках, запах стоит соответствующий (однажды за это на нас пожаловались соседи, а у нас кооператив в самом снобистском районе Манхэттена). А если кто-то что-то не доел, он собирает это в ведро для собак. И в итоге мы с ним идём на Ист-Ривер или на Гудзон и он там кормит чаек. А я всё время боюсь, что полиция нас заметёт за разбрасывание остатков еды в общественном месте. Его ужасают огромные горы мусора, которые каждый день вырастают возле домов и потом куда-то исчезают…

Было непросто, но всё как-то складывалось. Дети нас поддержали полностью. Друзья тоже. Но бывшая подруга Оле не унималась – она объявила на меня настоящую охоту, пообещала снять с меня шкуру, как с нерпы, и обить ею свой диван. Устав от ежедневных угроз, мы приняли радикальное решение – уехать в добровольную ссылку на Чукотку. Оттуда перебрались в Якутию. И после этого вернулись в Гренландию. Там нас ждала мама Оле – Марита. Она обласкала нас, и мы встали на ноги.

Галя и Оле Йорген в иглу

Теперь уже мне пришлось учиться быть женой эскимоса. Я осваивала подводный лов и охоту, училась строить дом из снега и разделывать нерпу (кстати, перед этим нерпу нужно поблагодарить – развернуть головой к солнцу, набрать в рот воды и перелить в её рот). А ещё нужно вставать на час раньше мужа и… жевать его сапоги. Лёгкие камики из шкуры нерпы за ночь на холоде застывают до деревянности, и примерно сорок минут эскимосские жёны зубами их размягчают. В конце концов, я сломала два зуба, и Оле купил специальную машинку для камиков. Я учила языки – калааллисут, инуктун и самый главный, язык мимики: здесь многое объясняют «лицом». А у меня с этим проблема – лоб малоподвижный, все вечно подозревают, что я колю ботокс. Так что пока тренируюсь.

Мне нравится арктическое общество – они сдержанны, спокойны, в них нет истеричности и «шараханья» из стороны в сторону, как у людей мегаполиса. При этом они очень открыты и не терпят лицемерия. Там нет понятия «разговора ни о чём», а молчание имеет особую ценность. А ещё мы на Севере едим китов, тюленей, моржей, нерп и белых медведей. Но мы никогда не убиваем больше, чем нужно для пропитания на данный конкретный момент, нет никаких «оставить на послезавтра». Этим возмущаются люди с материка, где продаются специально выращенные на убой курочки, индейки и свинки и их едят без всяких рефлексий. А у нас в магазине мало что есть, мы охотимся…

Живём мы сейчас в основном между Гренландией и Америкой. Зимой в Гренландии все много спят, а у меня есть возможность читать, рисовать, писать. А летом мы много путешествуем. В Нью-Йорке жизнь очень суетная, но я встаю в пять утра и бегаю в Центральном парке: бегу с телефоном и надиктовываю планы на день, планы статей, сюжеты картин… Ещё мы бываем в Сибири, на Аляске, на севере Канады. И стараемся приезжать в Осло, где живут мои дети, в Россию, Швейцарию, Монако и Скандинавию, где у нас с Оле проходят выставки.

Мы обмениваемся всем, что нам дорого. Оле, например, прочёл «Маленькие трагедии», читает «Братьев Карамазовых» – и поражается не русской специфике, а тому, как наши писатели точно угадывали будущее. А я открыла для себя литературу, связанную с освоением Арктики. Я всё больше и больше ощущаю своим домом именно Север. Мне теперь труднее приезжать в большой город, приспосабливаться к этим условностям, к этим правилам игры…

На Севере я научилась громко смеяться. Когда приехала туда впервые, обратила внимание на одну особенность. Вот, скажем, произошла с тобой какая-то неприятность: что-то сломал, провалился под лёд, промазал на охоте, разбежались собаки. А люди вокруг смеются. Но они смеются не над тобой. Они смеются, чтобы тебя подбодрить. Это хороший смех. Люди на Севере смеются гораздо больше, чем в Нью-Йорке. И это действительно потрясающее лекарство, которое может заменить любые антидепрессанты.

Сцена из балета Гали Aalibarti"s Ride

Сегодня моя жизнь – это театр и цирк на дрейфующем льду. Мои актёры – это дети и старейшины самых отдалённых и недоступных арктических деревень. В наши экспедиции мы с Оле берём детей: они впервые покидают родные места и по дороге рисуют, лепят или пишут музыку. Жизнь моя cнова совершила круг. Пересаживаясь с поезда на поезд, я пришла к тому, о чём мечтала ещё с мадридских времён: к народной дипломатии. Сегодня люди объединяются в рамках наших проектов – Arctic Without Borders, Expedition Avannaa, Arctic Arts…

Кто знает, на какой поезд я вскоре сяду? Меня часто спрашивают, не страшно ли было столько раз круто менять свою жизнь? Страх есть всегда. Но это как у альпинистов. Можно бояться, заранее проигрывая в воображении вероятные опасные ситуации. Но в момент, когда ты отправляешься на вершину, страх должен уйти. Если он сохраняется, идти нельзя, это путь к быстрой смерти. Остановись, если боишься, если не готов. Можно испугаться потом, задним числом, оглядываясь. Но не в процессе, не во время своего путешествия.

Через пару лет мне будет шестьдесят. И я замечаю, что страха остаётся меньше, чем когда мне было двадцать или тридцать. Ты уже знаешь, что может случиться, ты готов к неудачам и знаешь, что нужно терпение. Ты также знаешь, что поезд, на который ты опоздал, всё равно придёт – просто часом позже. Нужно лишь расслабиться, глубоко вдохнуть тридцать раз и не поскользнуться на платформе в тот момент, когда придёт следующий поезд. А он придёт, сомнений в этом нет.

Можно ли остаться и никуда не прыгать? Конечно! Но просто жизнь окостенеет. Начнётся артроз, артрит и депрессия. Если ты начинаешь всё заново в шестьдесят, ты снова будешь ребёнком.

И ещё есть один секрет, который помогает мне идти вперёд. Как-то одна очень старая женщина-якутка, в то время ей было девяносто пять лет, а сейчас уже нет в живых, сказала мне одну фразу: «Будь выше своей судьбы». Она объяснила так: всем нам уготована какая-то линия жизни, случается разное, и трудное, и трагическое. Как пережить такое? Та женщина объяснила: «Можно упасть и не подняться. Упадёшь в грязь, в нашу тающую вечную мерзлоту, – и уже никогда не поднимешься. Что бы ни случилось – корми Свет и не корми Тьму».

фото: личный архив Г. Моррелл